Переводчики (особенно устные) знают, что смех — дело серьезное. Когда после перевода остроумного высказывания аудитория не реагирует должным (ожидаемым!) образом, всем — и переводчику тоже — становится ясно, что коммуникация не состоялась. (Такой момент, признаться, не из самых приятных.)
Поскольку эффект смеха часто достигается различным применением в речи именно фразеологизмов, переводчик должен отчетливо представлять себе, в частности, разницу между фразеологизмом и метафорой, их природу и возможности.
Как правило, переводчик теоретически (и особенно в отношении фразеологизмов своего родного языка) воспринимает фразеологизм правильно, сознавая, что образ его стерт, что компоненты его не должны восприниматься как метафора, где каждое слово выступает отдельно, передавая свое прямое значение.
Так, К. И. Чуковский пришел к верному выводу о том, «что реалии пословиц почти никогда не ощущаются теми, кто применяет их в живом разговоре», что «было бы нелепо переводить буква в букву английскую пословицу «Нет песни — нет и ужина» (точнее, «No song, no supper» — С. К.), когда по-русски та же мысль выражается формулой более привычной для нашего уха: «Под лежачий камень вода не течет». «Выражения, — продолжает он,— образность которых ускользает от внимания говорящих и слушающих, я назвал бы невидимками. Это мнимые образы, тем не менее, предложил противоположное. «У Диккенса,— пишет К. И. Чуковский,— один персонаж говорит: «Если тебе суждено быть повешенным за кражу ягненка, почему бы тебе не украсть и овцу?» [вот она, гносеологическая причина ошибки: этот персонаж не говорит по-русски, он употребляет «мнимый образ», «невидимку», словом, английский фразеологизм «You may (might, etc.) as well (as soon) be hanged for a sheep as a lamb».
К. И. Чуковский делает вывод, что якобы этот английский фразеологизм было бы ошибочно переводить русской пословицей «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», так как (пишет он) «в этом переводе не чувствуется ни остроумия…», ни «…юмористического тона, свойственного английскому фольклору». Между тем, в этом английском фразеологизме (если его рассматривать вне того конкретного юмористического контекста, что создан Ч. Диккенсом) «остроумие» носителем английского языка не чувствуется, так как образ стерт, ибо это — фразеологизм, а не метафора. Если, например, взять иной контекст, то это положение станет совершенно очевидным и для носителя русского языка. Например: «Не cleaned out everything in the bank — about ninety thousand dollars in cash. Then he telephoned me and told me what he’d done; said that if I wanted to make good the ten thousand, I’d get the rest of the assets back; that if he was going to jail he’d as soon be hung for a sheep as a lamb… That’s the kind of cur he is.» (E. S. Gardner, The Case of the Buried Clock)
Сравните два перевода:
- и сообщил,… что если он попадет в тюрьму, то и в этом случае двум смертям не бывать, а одной не миновать…
- и сообщил,… что если он попадет в тюрьму, то поскольку суждено быть повешенным за кражу ягненка, то почему бы ему не украсть и овцу…
Мы видим, что ошибочным является именно второй перевод — перевод путем метафорического образа, который не только непривычен для нашего уха, но и может быть истолкован неверно, то есть читатель перевода может придать ему значение, неадекватное значению английского фразеологизма. Рассмотрим следующий пример: английский отрывок и два его перевода.
The next moment the master faced the school. Every eye sank under his gaze. There was that in it which smote even the innocent with fear. There was silence while one might count ten, the master was gathering his wrath.
Then he spoke:
«Who tore this book?»
There was not a sound. One could have heard a pin drop. (M. Twain, The Adventures of Tom Sawyer)
…Наконец он спросил:
— Кто разорвал эту книгу?
Ни звука. Можно было бы услышать, как упала булавка. (Перевод К- Чуковского)
…Наконец он заговорил:
— Кто разорвал эту книгу?
Ни звука в ответ. Можно было расслышать падение булавки. (Перевод Н. Дарузес)
Корней Иванович, несомненно, понимал, что английский фразеологизм «One could have heard a pin drop» соответствует русскому «Можно было услышать (было слышно, и т. п.), как муха пролетит». Однако он все же решил перевести английский фразеологизм, сохранив образ подлинника, рассчитывая сделать так, чтобы русский ребенок, читая про английскую «булавку», вспомнил и родную «муху». Это Чуковскому удалось. Чтобы усилить такую ассоциацию и повысить уровень идиоматичности метафоры за счет ассоциируемого с ней русского фразеологизма, он, в частности, придает метафоре конструкцию русского фразеологизма: «как муха пролетит» -> «как упала булавка».
Другие переводчики тоже стали переводить этот английский фразеологизм, сохраняя его образ. Однако перевод «Можно было расслышать падение булавки» не имеет конструкции русского фразеологизма, ассоциация с русским фразеологизмом для русского читателя поэтому затруднена, а понять слова «Можно было расслышать падение булавки» вполне можно и буквально. Остается лишь отметить, что понимание метафоры по ассоциации с аналогичным фразеологизмом не только в принципе возможно, но это явление продуктивно используется журналистами. Так, например, русский читатель без труда понимает слова из газеты «они хотят подбросить дров в костер противоречий» по ассоциации с фразеологизмом «подлить масла в огонь».